Душа болит

Много раз он приходил в нашу сельскую церковь, иногда пьяный, и раза три даже рвался в алтарь. Но – Слава Богу! – его останавливали бабушки, мои прихожане, им удавалось уговорить Бориса не делать этого. И он уходил, чтобы через час или два снова придти и, ничего толком не говоря, горячо размахивая сильными ручищами и что-то невразумительное бубня, опять удалиться. Несколько раз мне удалось с ним побеседовать: с коренастым сильным мужиком, уже за пятьдесят. Неженатым, бездетным. По молодости, связавшись с дурной компанией, сидел за разбой. После выхода из тюрьмы освоил профессию тракториста. Но пристрастился к «зеленому змию». Вскоре перевернулся по пьянке. Но остался жив. С работы выгнали. Отец, устав бороться за сына, от всех переживаний умер. Борис жил на пенсию матери да на то, что приносили друзья-собутыльники.

Он мне рассказывал, как его уговаривают и донимают голоса: «Выпей, Боренька, ты ведь такой сильный. Еще рюмашку. Ещё. Да не волнуйся, не захмелеешь… А в церковь не ходи. Нечего тебе там делать. Ты умнее их всех. И вообще ты классный мужик. С нами лучше пообщайся. Давай ещё, на брудершафт».
Все мои советы он вежливо слушал, даже поддакивал, кивая коротко подстриженной головой со шрамами, но, конечно, ни одного даже не пытался исполнить.
И выговорившись, он снова принимался за старое. Опять неделями пил, дрался, буянил с постояльцами, которых недавно пустил, и они платили ему за съём комнаты.
Однажды, днем, на трезвую голову придя в церковь, он спросил:
– Почему, батюшка, у меня так сильно болит голова? Прямо раскалывается. Ведь я с утра – ни-ни. Как стеклышко.
В это время мы стояли в церкви с прихожанами, обсуждая праздничные приходские проблемы.
С ответом меня опередила рядом стоящая Анастасия Георгиевна, регент церковного хора:
– Не голова, Боря, у тебя болит, но душа.
Он, как-то скорбно ссутулившись, ушел.

* * *
И больше я его не видел.