Стоял зимний солнечный день. Морозная прозрачность воздуха пронзала таёжную даль, позволяя видеть далеко-далёко. Деревья, будто договорившиеся меж собою невесты, облачились в ожидании жениха в торжественно сверкающие наряды. Их сосновые, еловые, берёзовые руки-ветви весело, будто играючи, перебрасывали искры ледяных кристалликов, которые зарождались в солнечных лучах, вспыхивая то красными, то зелёными, то жёлтыми, то синими огоньками. А временами даже слышался тонкий девичий смех, когда лёгкое дуновение заблудившегося ветерка касалось их девичьего наряда.

Невесты явно перестарались в своём веселье, и искр с их нарядов рассыпалось так много, что вся земля была усыпана ими безо всякой меры! Везде – на опушках и поваленных деревьях, на пнях и покрытом толстым снежным одеялом буреломе, переливались те же самые разноцветные огоньки.
Мы с другом шли на лыжах, и чувствовали себя гостями таинственного, завораживающего своей нарядной белизной сказочного царства, где основным убранством и самым великим богатством служили искусно сплетенные ледяные кружева. Только богатства этого никто не берёг и не охранял – бери, сколько хочешь! И эти дивные, (хотелось бы сказать – не земные, ан нет, самые что ни на есть земные!) ажурные украшения при набегающем ветре тихо-тихо, нежно и хрупко перезванивались, словно приветствовали нас своей древней и одновременно такой свежей лесной песней, напевая её как при встрече старых, проверенных временем друзей.
– Как ты думаешь, сколько поколений видело эту красоту? – спросил я друга.
– Наверняка много, а сколько конкретно – лишь один Господь ведает, –ответил он после продолжительной паузы.
– Ну, приблизительно, – настаивал я.
– На мой дилетантский взгляд – семь тысяч.
– Почему именно семь? – удивился я.
– Ну что ты пристал как банный лист? – ответил он вопросом на вопрос. – Сердце мне так подсказывает.
– А если… – хотел я опять спросить его, но он перебил:
– Никаких «если», – лучше посмотри по сторонам, вслушайся в мелодию такого проникновенного дня, и наслаждайся редкими минутами отдыха души.
И он энергичными движениями, сильно отталкиваясь палками, убежал от меня вперёд. А потом, резко обернувшись, крикнул:
– Встретимся на нашем старом месте: у поваленной ели, в пять часов.

* * *

И в эти тихие мгновения, до краёв наполненные едва слышимой музыкой солнца, поющих инея и леса, мне не захотелось догонять его. Я не спешил, потому что залюбовался высоким, густо поросшим молодым сосняком и елями холмом вдалеке; и замёрзшей, плотно накрытой сейчас льдом и сверкающим снегом узенькой речкой, делающей крутой поворот в низине. По ней игриво и вольготно, словно в догонялки, перебегали как бы живые снежные оттенки: от нежно фиолетового до голубого, местами – серого, а в тени берёзы даже густо синего.
Под глубоким, бездонным, акварельной прозрачности ясным небом – всем этим вроде бы простым, но одновременно мудрым Божьим творением я вдруг понял: не гости мы здесь некоего сказочного царства, а хозяева. И царство это, ни какое не сказочное, а самое что ни на есть настоящее – наша, Богом данная людям Земля!
В Писании сказано: «…не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его…» (1Кор.2:9).
А великий святой земли Русской Серафим Саровский сказал гораздо проще: «Если бы человек знал, что Господь приготовил ему в Царствии Небесном, он готов был бы всю жизнь просидеть в яме с червями»…
И как же милостив Господь, если мы не сидим в яме с червями, но сподабливаемся такой красоты уже здесь, в царствии Земном… Чтобы иметь возможность утешиться в наших земных скорбях и, хотя б чуточку приблизиться к пониманию – как же замечательно и прекрасно должно быть там, в Царствии Небесном!

© Автор — о. Иоанн Тунгусов